---

Сын, я не достану до неба,
Ведь мы способны летать лишь неумело,
Сердце, на разгоне, отдает тепло,
Рваными нотами боль,
Призови меня к себе, и я в минуты флипа,
Буду катать тебя по реке,
Прочитай по губам про меня та,
Ассаи — сотканный зимнего дня,
Нева несла тёмные воды,
Наши мечты и танцы гонора,
Кто-то был рядом с нами,
Дышал в спину, перебирая губами…
Дождь, смой старые ноты,
И всё нелепое до первой стопки,
Крылья, ноги, хвост, свет галогена,
Яркий до боли, мой Бог!

Орион сто двадцать две,
Мы, уходим ближе к земле,
Проснись, плёнками созданы дни,
Тёмными кадрами ты.

Эти минуты пыль, эти глаза гранит,
Боль в имени — ты,
Я рисовал на запотевших стёклах,
Сто двадцать две в этой комнате,
Я видел берега, там, где мёртвый лес,
И кто-то в трюме шептал… «боли нет»,
И нас нет отец,
Поверь звездам я на года,
Испугай нашатырём на вате,
Это, как глаза закрывают сзади,
И так бегло, где-то на дне,
Между строк - сто двадцать две,
Верь, сквозь годы,
Мы пронесём холод Ориона,
и мы увидим снег, открыв глаза,
Алыми звездами февраля.